Влад Секан: Для СНБ Узбекистана нет табу

Влад Секан – личность известная в протестантских кругах. Руководитель Центра ресоциализации Shelter и социального служения при Центре Христиан Полного Евангелия в Ташкенте (Узбекистан), пресвитер церкви, отец 9-х детей с 10-ым на подходе. Он – активный пользователь социальных сетей. Пишет всегда интересно и об интересном. Потому что пишет Влад о жизни. О том, как изменить ее. Как получить шанс стать другим человеком. Таким, каким однажды стал он сам.

Таким, каким однажды его сделал Бог.

И, думаю, правильно будет сказать, что процесс не закончен. Ведь попробуй не стать другим после того, как в миг принимаешь решение уехать на всегда в другую страну, оставив на 2 месяца любимую жену и детей. Уехать, спасаясь от Службы национальной безопасности Узбекистана (СНБ), нашедшей способ перекрыть воздух Владу и всей, такой неудобной им деятельности по спасению алко- и наркозависимых.

ИЧ: - Как чувствует себя Влад Секан, человек с которым продолжает работать Бог?

ВС (улыбается): - Привыкаю к новой жизни. А чувствуется хорошо. Бог позаботился о моей семье, все уже рядом, в Украине. У нас есть дом и даже машина, которую мне дал в пользование брат из церкви.

ИЧ: - Влад, вы ведь давно занимаетесь реабилитационным служением в Узбекистане?

ВС: - Да, с 2002 года.

ИЧ: - Что же пошло не так? Чем вы, человек, занимающийся социальными проектами, не угодили СНБ?

ВС: - СНБ вообще легко чем-то не угодить. Думаю, вы слышали, что эта структура посадила под домашний арест дочь президента Узбекистана. Ее мужа и финансового директора посадили, дали каждому по 10 лет. Имущество конфисковали. Для СНБ нет табу. Их боятся все, потому они и ведут себя как хотят. Гульнара, дочь президента, нам когда-то помогла, но в последние годы ситуация изменилась в худшую сторону. И для христиан в том числе.

ИЧ: - А как все было вначале, когда вы только начали служить? Расскажите, пожалуйста.

ВС: - Служением занялся еще будучи в тюрьме, в конце 90-х. Там сидел не впервые, но в какой-то миг захотелось больше жизни, чтобы это было в последний раз. И вот тогда покаялся, напрочь забыв о том, что я – наркоман. Все зависимости – всё осталось в прошлом. Я, как говорят, стал новым человеком.

В колонию приезжали христиане, служили заключенным, мне в том числе. Со временем и я стал служить вместе с братьями. А когда в 2000 году вышел, организовал Центр ре-социализации наркозависимых. Правда, это он так гораздо позже стал называться. Вначале мы собирались в заброшенном общежитии. «Мы» - это служители, наркоманы, алкоголики, люди, вышедшие на свободу и не имевшие своего жилья. Не знали, как это все должно работать, опыта не было, но не останавливались. Свое здание появилось только в 2002 году. А потом, помимо здания, открыли еще и цех по производству металлоконструкций. Ведь люди не могли постоянно находиться в Центре, им нужно было адаптироваться к жизни, становиться на ноги, заводить семьи.

ИЧ: - Сколько человек прошло через ваш Центр?

ВС (задумался): - Примерно от 3 000 до 5 000 за 10 лет. Может, больше. Сложно сказать точно. Начинали, помню, с 30.

ИЧ: - Вы упомянули о случае с дочерью президента. Расскажите, что произошло и как Гульнара Каримова вам помогла?

ВС: - В 2008 году на Центр и цех, был осуществлен налет. Под «налетом» я имею ввиду ситуацию, когда средь бела дня приезжают практически все службы города, а это человек 50, и каждый со своей стороны придумывает к чему бы придраться. Налоговая – свой протокол пишет, санэпидемстанция, МВД, отдел по борьбе с экстремизмом и т.д. – свое. Курировали все тогда работники Службы национальной безопасности Узбекистана – могущественной организации, которая контролирует каждого жителя, буквально влезает в каждый дом и каждую семью, не взирая на то, кто перед ней: рядовой житель или мэр города. Это такое современное НКВД. Особенно СНБ следит за тем, чтобы люди не объединялись для каких-то им непонятных и подозрительных организаций. В Узбекистане все на виду.

Так вот, тогда, в 2008 году, у нас были партнеры, имеющее прямое отношение к ООН. А Гульнара Каримова в то время была послом в этой организации, представляя на мировой арене Узбекистан. Партнеры обратились к ней напрямую. В итоге с нас были сняты все обвинения в незаконной религиозной деятельности и про ситуацию все забыли. Правда, в 2014, нам никто не помог уже.

ИЧ: - Узбекское НКВД все-таки добралось до вас и вашего служения. На сегодня Центр, насколько я знаю, не функционирует. В чем СНБ вас обвинило?

ВС: - Не поверите: в эксплуатации людей. Сценарий был тот же, что и в 2008 году. И те же представители СНБ – Тимур и Джабар.

31 мая группа из 50-60 человек ворвались в здание реабцентра и цеха. Содержимое сейфа, документы, оргтехника – все было конфисковано, а помещения – опечатаны. Сотрудников цеха заставили написать заявления, мол, руководители центра и цеха заставляли их работать против воли, хотя у нас все было законно.

ИЧ: - То есть с 2008 года налетов не было, верно?

ВС: - Да, верно. И этого не было бы, думаю. Но СНБ не устраивала лично моя деятельность, которая реабцентра не касалась. Последние полгода я параллельно занимался в нашем пятидесятническом союзе координацией служения по объединению с другими деноминациями в один союз. Конечной целью было создание Межевангельского Альянса Узбекистана. Я же общался с главами других деноминаций, работа проводилась глобальная и по всей видимости опасная для СНБ. Ведь любое объединение – сила. А в стране с тоталитарным режимом – это угроза. Властям легче работать с разрозненными организациями, чем с одной большой и влиятельной.

ИЧ: - Как вам удалось спастись?

ВС: - Когда власти закрыли ребцентр, мы наняли адвоката. И хоть в нашей стране адвокат мало что решает – а в ситуации с СНБ вообще ничего не решает – он нам был нужен, чтобы понимать происходящее более глубоко.

Очень быстро я узнал, что «копали под меня».

И вот, 12 июня, одного из моих друзей вызвали на очередной допрос в Прокуратуру. Там следователь прямо сказал, что возбуждает уголовное дело потому, что ему так приказали «сверху». И приказали возбудить именно против меня, хотя юридически я не имел никакого отношения ни к цеху ни к ребцентру. Следователь также сказал адвокату, что наше дело – ерунда и что в РУВД лежат заявления, согласно которым меня обвинят в торговле людьми.

Когда адвокат передал все сказанное мне, я позвонил знакомому милиционеру узнать ситуацию изнутри РУВД. Знакомый перезвонил с незнакомого номера, говорил испуганно, быстро. Он подтвердил, что мое дело ведет лично СНБ и что завтра меня ждут на допрос, после которого я, вероятно, уже не выйду. Я знал, что заявления существуют, потому как накануне мне перезвонил один из ребят, который раньше жил в ребцентре, но был исключен за дисциплинарное нарушение. Парень признался, что с него взяли показание, вынудили написать заявление лично на меня, мол, я эксплуатировал их труд. У нас есть статья 135 «Торговля людьми». Вот под эту статью меня и «готовили». Как я вскоре узнал, таких заявлений от бывших реабилитантов было 7. СНБ метили лично на меня.

В тот же день я купил билет на самолет и улетел в Киев. Семья осталась дома...

О разлуке с семьей, которая в итоге продлилась 2 месяца, мой собеседник вспоминает тяжело. Но еще тяжелее об этом рассказывает Марина, супруга Влада.

- Видите, как живем. Еще толком и не обжились. Пришлось все продать по дешевке. Но слава Богу, что в своем доме тут уже живем. Влад позаботился, - рассказывает Марина, крепко прижимаясь к супругу.

ИЧ: - Марина, расскажите о том, как жили после того, как Влад уехал?

Марина Секан (МС): - Понимаете, чтобы понять, представить, как я и дети жили, это нужно знать самого Влада. Он у нас – хозяин в доме. Внимательный к деталям, заботливый, ответственный. Всегда сам занимался заработком, покупками, решением вопросов с ЖКХ и т.д. Я – человек творческий, хореограф. Моим миром в семье всегда была сама семья, в первую очередь, дети. Для меня важно, чтобы они раскрылись как личности, ну и чтоб сыты, одеты были.

А тут раз, и в такой критический момент, я остаюсь без него...

ВС: - Мы уйму денег потратили на телефонные разговоры по всем бытовым моментам. По телефону чаще всего я сам и договаривался, продавал вещи. Вначале, правда, общались через компьютер, но его изъяли практически сразу после моего отъезда, во время обыска. Представьте, Марина сама дома с детьми, с двумя пожилыми людьми, а тут в дверь стучит СНБ. Ей пришлось открыть, иначе выломали бы все. Хамили, угрожали, но после того, как по телефону им разъяснил, какой огласке через СМИ предам все их действия, стали как шелковые. В Узбекистане боятся публичности, ведь для страны важно сохранять перед мировой общественностью репутацию демократического государства, а тут обыск в семье верующего, которого вынудили все бросить и выехать. Ну, представьте.

МС: - После обыска меня вызывали на допросы. Не было ни дня, чтобы я не плакала. Очень сильно поддерживала старшая дочь Люба. Ей всего 12 лет, но она не давала мне, что называется, «раскисать». Совсем взрослой стала...

Люба Секан (ЛС): - Мама сильно растерялась, папы не было. Вот потому поняла, что нужно ее поддержать.

МС: - Я приходила на допрос с младшим годовалым ребенком. Вызывали несмотря на беременность и явную занятость с детьми. Представителей власти это не волновало. Даже когда могла расплакаться в кабинете у следователя, он продолжал допрос. Никто конечно, не угрожал, но «скидок» не делал.

Параллельно нужно было всем девятерым детям делать паспорта для выезда, продавать дом, вещи. Все сейчас вспоминаю как в тумане. Слишком много было страха, слез, отчаянья. И длилось это состояние вплоть до прилета в Киев. Работники аэропорта в Узбекистане нас долго проверяли, обыскивали. Это было унизительно и, казалось, что на самолет нам не успеть.

Однако вылетели вовремя. Выдохнули уже в Украине, когда приземлились и увидели Влада.

Я знаете, что поняла... Что надо ценить своих мужей. Я вот теперь ни за что в жизни не стану жаловаться на то, что мне надоело готовить или смотреть за детьми. Я побывала на месте своего супруга, поняла, сколько нужно сил, смелости, твердости, чтобы защищать нас, думать о безопасности, планировать будущее в мелочах.

Я почувствовала, что интервью важно закончить именно на этом моменте. Моменте признательности и любви, которая стала крепче, глубже. Перед семьей Секан стоит еще много задач. Привести в порядок дом, устроить детей в школы, садики, кружки. Привыкнуть к непростым условиям жизни в Украине. Они прекрасно понимают, каким хрупким бывает счастье, но в глазах их страха не увидишь. Влад и Марина не знают, что их ждет в будущем, где и как родят своего 10-го малыша. Но что четко можно прочитать в их взгляде, так это уверенность в том, что несмотря ни на что, Бог жив и Он рядом. И с этим фактом СНБ уже ничего не поделать.

Инга Че, специально для Ассоциация "Духовное возрождение"